Беседа с олимпийским чемпионом, неоднократным чемпионом мира, Европы и СССР, заслуженным мастером спорта Юрием Петровичем Власовым.
— Юрий Петрович, одним из трудных моментов в жизни спортсмена является его уход из большого спорта. Перед человеком как бы открывается новая страница жизни. И эту жизнь ему нужно тоже прожить по большому счету. Хотелось бы услышать, как вы расставались с большим помостом, с какими трудностями вам пришлось столкнуться.
По моему, атлет до тех пор должен быть в большом спорте, пока он способен повышать свой результат. Дальше он может превратиться просто в нахлебника от спорта, будет болтаться около славы других, пока его не вытеснят окончательно. Для меня спорт — это всегда праздник силы, праздник молодости, праздник жизни. Я должен был выступать до тех пор, пока был хоть один шанс улучшить рекорд. А у меня в ту пору таких шансов было еще много.
Но уже тогда я готовился к другой работе — литературной. Несмотря на тяжеленные тренировки 1961 —-1964 гг., литературе я отдавал гораздо больше сил. времени и энергии, чем спорту. Сейчас я даже иногда жалею об этом. Мало кто поверит, но я писал с вечера до трех ночи. Работа была очень тяжелой. утомительной, целиком на черном кофе. Но я знал, что другой возможности учиться у меня уже не будет, годы уходят. .
Поэтому мой уход из большого спорта ни в коей степени не был связан с появлением каких-либо конкурентов. Другое дело — для меня был неожиданным токийский проигрыш в 1964 г. Наверное, это был единственный случай в истории Олимпийских игр, когда человек установил два мировых рекорда и все же проиграл. Хотя я до сих пор считаю, что был сильнее подготовлен. чем мой соперник, и лишь неудача в толчке практически лишила меня победы. Конечно, для меня это был удар горький и неприятный. А сам уход из спорта, как я уже говорил, давно был запланирован
Я тоже в ту пору я слишком поверхностно я легкомысленно судил о жизни, которая мне предстояла. Я не представлял. что так трудно будет в нее вписываться после той славы, которая меня окружала. Оказывается, в один миг ты становишься вдруг самым обычным человеком среди обычных людей, обычного труда.
А ведь жизнь в спорте в общем-то была очень сложной. тяжелой, полной огромного напряжения. Она тебе дала рекорды, но все они отсеклись, остались где-то в прошедшем времени н не имеют никакого отношения к настоящему. Предположим, ты стал хирургом или инженером.. Какое отношение те ои рекорды имеют к Делаемой тобой операции или конструируемой машине? Да абсолютно никакого! И , не берет в расчет. какой ты был человек, как был измотан нагрузками. Ты чувствуешь себя, словно неоперившийся зеленый птенец, который только что кончил школу. Надо все начинать сызнова. Вот это сказывается очень тяжелым испытанием, очень сложно все правильно понять, во всем разобраться, найти себя, устоять.
Поэтому я думаю, надо более трезво ставить перед самим спортсменом вопросы организации будущего. Он должен четко представлять, что обязательно придет время. когда он оставит спорт, и готовиться к новой жизни. Готовиться не столь, о профессионально — возможность подготовиться профессионально наши спортсмены имеют. — сколько морально, психологически. Это очень серьезный вопрос.
Я согласен, что спортсмену совершенно не обязательно связывать свое будущее только со спортом. Он должен трудиться там. где максимально может выразить себя, быть наиболее полезным людям. Он должен твердо понять: не будет его вести за ручку спортивная слава в другой жизни. Там нужно обладать такими же достоинствами. что и в спорте. — проявлять такое же трудолюбие. такую же волю а такую же настойчивость в достижении цели.
— Юрий Петрович, ишь го лет вы сами, можно так выразиться, были внутри спорта. Но ведь и сейчас большой спорт не ушел из вашей жнзнн, вы продолжаете следить за соревнованиями, за всеми перипетиями спортивной борьбы. Что вас радует н что огорчает в сегодняшнем спорте?
Вы знаете, много лет я вообще не мог смотреть тяжелую атлетику. Вроде бы я со всем смирился, со всем согласился, но практически не могу исключить себя из спорта. Когда идут соревнования штангистов, я как бы сам принимаю участие в спортивной борьбе. Я ловлю себя на том, что весь мокрый. что все движения как бы пропускаю через себя. Но одновременно приятно, что я не потерял своей спортивной квалификации, полностью сохранил понимание существа борьбы.
…Кстати; меня задевает, коробит и оскорбляет отношение некоторых зрителей к спорту. Не зная, в общем то, спортивной жизни, цены результата, просто не понимая хода и динамики ее борьбы, они грубо вмешиваются с трибун в происходящее, сводят на нет удовольствие от спортивного праздника.
А радуют меня прежде всего даже не столько победы советского спорта, сколько фронт этих побед. Мы стали побеждать в таких видах. где раньше и не мечтали о выигрыше. Более того. все настолько привыкли к этому, что уже не представляют себе наш спорт без этих ошеломительных побед и относятся к ним как к обыденным, само собой разумеющимся. И если раньше такие победы, как. например, победы Брумеля в прыжках в высоту, потрясали воображение, то сейчас, я уверен, начнет человек у нас 2 м 35 см брать, порадуются и успокоятся…
И еще одно. Меня порой поражает поведение спортсменов. Особенно футболистов и хоккеистов. В матчах бывает всякое — и столкновения, и удары. Но нельзя же чуть ли не при любом ударе падать, кататься по траве. якобы от боли, а через мгновение вскакивать и бежать как ни в чем не бывало. Это не вяжется с представлением о спорте. Я знаю борцов, которые боролись со сломанными ребрами, спортсменов. выступавших с тяжелейшими травмами, сам а ц Риме с десяти вечера и почти до "четырех утра выступал с больной ногой и температурой 38°. Но мы считали для себя позором как-то выдать свое состояние.
— А теперь, Юрий Петрович, хотелось бы услышать ваше мнение о тяжелой атлетике. После того как вы оставили помост, наши штангисты, можно сказать, уверенно понесли эстафету дальше. Но были и досадные срывы. Иногда в крупных международных соревнованиях. Причем «нули» получали спортсмены, в которых мы были уверены чуть ли не на сто процентов. Чем вы можете это объяснить? Каковы, на ваш взгляд, перспективы развития тяжелой атлетики, примерные результаты, которые мы можем ‘ ожидать на Олимпийских играх в Монреале и Москве?
Если спортсмен выступает в сборной Союза, значит, он довольно много и успешно выступал до этого, и его волевые качества уже проверены. Малодушных, трусоватых, неуверенных в себе в сборную не пропускают. Другое дело — у людей должен быть определенного рода опыт международных соревнований.
Я тоже, когда впервые выступал на таких соревнованиях. позорно сорвался. По-моему. только в третий раз выступая за рубежом — на Олимпийских играх в Риме. — я сработал на своем уровне результатов. Но все равно не добрал в некоторых движениях того, на что был способен.
Очень многое здесь зависит от тренера. Нужно давать спортсмену какую-то возможность «врастать» в подобные соревнования, пройти обкатку. определенную притирку. Если на внутрисоюзных соревнованиях твое неудачное выступление в конце — концов в известной мере твое личное поражение, здесь ответственность втрое весомее…
Очень многое зависит от умения владеть собой, верить
в то, на что ты способен опираясь на это умение, преодолевать то. что тебе мешает. А это дает опыт. Подчас тебе кажется, что гы весь расквашен слабостью, налит какой-то свинцовой тяжестью. что вроде бы даже ерудовый разминочный вес собьет тебя с ног. Нужно быть знакомым с этими чувствами. понимать, что все это чисто субъективно, и тогда ты покажешь свой истинный результат.
Может, я немножно прихвастну. но в конце своих спортивных выступлений я уже работал математически спокойно. Я знал, какие килограммы возьму, несмотря на травмы, Настроение, состояние. Я видел перед собой результат, к которому шел через все тренировки, шел годы.
Потом много других вещей надо еще знать спортсмену. Довольно часто я сталкивался с необъективным судейством. Иностранные судьи не всегда бывают объективны, иногда болеют за своих фаворитов. На меня сначала это действовало просто ошеломляюще, подавляло подлинное вдохновение, сбивало с ритма. Например, на груди у тебя предельный вес. ты должен срывать штангу в жиме, а судья затягивает хлопок. Для зрителей эти 3—4 секунды незаметны. а для тебя они оказываются гибельными.
И вот. когда я набрался опыта, через все прошел и все повидал. меня уже не могли сбить никакие Неожиданности — ни необычайно высокие результаты противника, ни неприязненное отношение публики, болеющей за своего фаворита, ни суровое отношение судей. Даже когда я очень плохо чувствовал себя физически, внешне никогда этого не показывал. Наоборот, больше, чем обычно, был уверен, спокоен и максимальный вес (хотя знал, что следующий вес собьет меня с ног) поднимал легко и красиво.
Что касается перспектив, опять повторю свою старую мысль: с моей точки зрения, результаты к тяжелой атлетике находится еще в младенческом состоянии. У нас еще не сложился тип атлета, организм которого был бы предельно приспособлен к действительно выдающимся достижениям. В моем представлении это спортсмен веса ISO—170 кг. без лишних жировых отложений, с богатой координацией и очень хорошими скоростными данными. Образно говоря, в тяжелоатлете должны сочетаться почти спринтерские качества спринтера с пластичностью и гибкостью акробата или гимнаста.
Поймите: не может человек грузный, тяжелый, неуклюжий первенствовать на помосте завтрашнего дня. Он уже сейчас (я знаю это такое) не может вести настоящие тренировки, когда нужно работать каждый день, а иногда и дважды в день.
Думаю, идеал человеческой красоты древних — это не просто чисто эстетический идеал. Ведь к основе любого эстетического требования заложен элемент практичности, полезности. Мое глубокое убеждение — чем быстрее мы поймем это требование, чем раньше пойдем ему навстречу, тем быстрее перешагнем все нынешние рубежи.
В какой-то степени нечто подобное произошло в моей жизни. Когда появился Андерсон. надо мной смеялись. Мне говорили: «Нечего тебе делать на помосте, уйди в легкую атлетику. Но именно легкая атлетика — в свое время я хорошо бегал, прыгал в высоту, занимался метанием, — при отсутствии громоздкости дала мне преимущество. При весе в 113 кг я опрокинул рекорды Андерсона. который установил их в весе 170 кг. II я уверен, что сейчас большие, действительно потрясающие воображение результаты лежат именно на этих путях, а не на привычной дороге достижения побед большой массой собственного тела.
Что же касается конкретных результатов… В человеке заложены гигантские возможности в рывковых и толчковых упражнениях.
Когда я в 1956 г. пришел в «Динамо. там тренировался Андерсон. При мне он снял ботинки, подошел в носках к штанге и с весом 273 кг присел десять раз. Никогда больше я не видел человека, который мог бы это повторить. Но думаю, и с -100 и 500 кг атлет может хорошо присесть.
Однако нельзя замыкаться в узкоспециальных тренировках. Нужно расширить общефизическую базу, вырабатывать рефлекторные возможности. гибкость. Мы. например, с моим тренером много работали на гимнастических снарядах, пожалуй, первые в тяжелой атлетике ввели кроссы. II вот эта общефизическая выносливость дала мне специальную выносливость.
Ну, а предсказывать всегда очень рискованно, потому что иногда оказываешься ч смешном положении. Но я не сомневаюсь, что рывок на Олимпкаде-76 будет возле 195 кг. а толчок — 250— 255 кг. Рывок в ближайшее десятилетие должен уйти за 200 кг обязательно. В толчке результат в 270 кг (может быть, и больше) тоже достижим. Но нужна колоссальная работа, огромная точность. Если мы в свое время могли допускать какую-то определенную неточность, а потом компенсировать ее какими-то там силовыми элементами, теперь атлетам меньшего веса нужно будет работать предельно точно.
— Ведя сегодняшнюю беседу. мы, конечно, не можем обойти литературу, которая стала делом вашей жизни. Ваши литературные вкусы, Юрий Петрович, ваши планы?
Говорить о литературе, называть какие-то имена очень трудно. Любой литературный талант, — пусть и небольшой, всегда неповторим. своеобразен. Какое-то время ты не видишь его так же ярко, как, например, талант Толстого или Пушкина. Но вот открываешь книгу пока неизвестного тебе писателя, и она кажется тебе самой дорогой. Вообще мне нравятся произведения, рассказывающие о сильной личности, со смелыми самостоятельными поступками, книги, в которых человек сам является хозяином своей судьбы, а не зависит от игры случая, которого невозможно смять, ни дожать.
Иногда сталкиваешься с каким-то предвзятым отношением к спортивной Литературе: зачем, мол. ограничивать рамки книги лишь сферой спорта. Но во первых так почему-то забывают что есть произведения на военную тему, рабочую, коллективизацию и т. д. А ведь спорт огромная сфера прнложения человеческой деятельности.
Сейчас я закончил роман «Соленые радости». В книге много страниц о спорте, раскрыта тема. которую я всегда любил: тема преодоления себя, тема мужества, силы, духа, всепобеждающей воли.
— Юрий Петрович, мы знаем, что круг ваших итересов чрезвычайно широк — литература, спорт, музыка. Вы знаете французский язык, занялись изучением китайского. Но ведь в сутках всего 24 часа. Как вы укладываетесь в них. когда находите время для отдыха?
Занятия литературой сейчас поглощают почти все мое время. На другое мало остается. А ведь тот же язык, как спорт, как любая другая профессия. требует непрерывной, постоянной работы. Поэтому французский язык я несколько запустил. Но думаю, легко смогу его восстановить. А китайским я занялся при подготовке к изданию рукописи отца «Особый район Китая». Над ней я работал около пяти лет.
Отец был настоящим знатоком Китая, знал много разговорных диалектов, страну знал очень хорошо. В нашем доме всегда было полно книг по Китаю, предметов китайской живописи и скульптуры. В такой атмосфере я рос и тоже мечтал стать востоковедом. Но получилось так, что окончил суворовское училище, потом Академию имени Жуковского, затем меня захлестнули спорт и литература. И все же старая любовь к Востоку, любовь к иероглифам, которым еще мальчишкой меня начал учить отец, я сохранил на всю жизнь. Для меня занятия китайским — это отдых. Настолько интересны. настолько своеобразны иероглифы!..
…Любовь к музыке пришла поздно. Сейчас увлекаюсь Бартоком. Очень нравится ранний Шёнберг. Ну. а говорить о любви к Моцарту, Баху, Генделю не стоит. Не любить их невозможно. Это солнце, это радость, это свет. Увлекаюсь и джазовой музыкой. Нравятся мне Армстронг. Эллингтон, Брубек, Петерсон. По душе и озорные джазовые вещи…
Есть у .меня и еще одна страсть — охота, привязанность к природе.
Спорт, естественно, остается отдыхом. Для того, чтобы" заниматься каким-то серьезным. большим делом, которое тебя увлекает по-настоящему, требует большой энергии, нужно держать организм в хорошем тонусе. А так как я спортсмен. то спорт всегда в жизни был моим другом. Когда я ушел с большого помоста, дома составил свои графики тренировок. разминок.
Я считаю, что физическая расхлябанность, разболтанность — это не только неуважение к себе, но свидетельство какой-то душевной несобранности, я бы сказал, душевной неряшливости человека.
— Судя по всему, вы счастливый человек, живущий большой, наполненной Жизнью?
В общем то. к категории неудачников я не могу себя отнести. Жизнь моя но основным направлениям, которые я загадывал, сбылась. Ведь с детства, кроме востоковедения, я мечтал и о спорте. Это не было случайностью, что просто в академии приглянулся я тренеру. Я всю спою жизнь очень много времени отдавал спорту. безумно любил спорт. Поэтому-то он и удался мне. А любовь к Востоку отчасти мне удалось удовлетворить, подготовив к печати дневник отца. Литературу тоже любил с детства. Сколько книг перечитал уже к десятому классу! Для меня были священными профессия писателя и русское слово…
Ну, и по Горькому, я «видел небо». Близко видел спортивную борьбу. видел все. о чем мог мечтать а грезить в юности. и думаю, увижу и испытаю еще многое. Я не разделяю мнения тех, кто считает, что у юности есть свои, только ей присущие чувства. Дерзость, желание чего-то добиться в жизни в большом плане, великое чувство совершенствования свойственны всей человеческой жизни. Тот. кто лишен этого, может отнести себя к категории несчастных. Кто обладает нм. даже если жизнь не совсем "му удается. все равно счастлив.
Сентябрь 1975 год.
Просмотров страницы: 1831
